Сын могильщика [13,6][ЛП] - Даринда Джонс

клиентура среди умерших, эта часть бизнеса также строилась исключительно на сарафанном радио. Она не рекламировалась, но, как и в её деле частного детектива, клиенты начали поступать, как только она обрела определённую репутацию.

Таким образом, у нее появился шанс с этим умершим клиентом. Она приняла душ со скоростью легкого поджаривания хлеба с корицей и затянула волосы в пучок на макушке, вздыхая по их длине, как делала каждое утро. Она уже много лет грозилась отрезать волосы, но так этого и не сделала.

Где-то в глубине души она знала, почему: потому что ему это нравилось. Тому, кого нельзя называть. Он всегда любил её волосы. Он прятал в них своё лицо. Говорил, что они пахнут дождём. Что ощущаются как вода, стекающая сквозь его пальцы. Тот факт, что она продолжала носить длинные волосы, годы спустя после того, как он оставил её, как он оставил ее в виде дрожащей массы желе, раздражал Эмбер до глубины души.

Это не удержало его здесь. Это точно не вернёт его обратно. Она отмахнулась от воспоминаний, которые посещали ее каждое утро примерно в это время — и надела уютный свитер с шалькой, леггинсы и свои любимые ботинки до щиколоток — из поцарапанной кожи с пряжкой. Свитер, как и ботинки, был глубокого, костяного чёрного цвета. Они идеально подходили к её волосам. Раньше она часто носила лазурные оттенки, чтобы подчеркнуть цвет глаз, но с этим она рассталась ещё в колледже. Никому не было важно, какого цвета твои глаза, если ты никогда не смотришь людям в глаза. Ещё одна привычка, которую она приобрела после внезапного ухода Того, Кого Нельзя Назвать. Ещё одна привычка, от которой она пыталась избавиться.

— Кофе? — спросил Кайл, когда она вышла из своей крепости одиночества и прошла пять-шесть шагов до кухни.

— Часть полноценного завтрака. — Она вставила капсулу в кофемашину, нажала кнопку «старт», а затем полностью переключила внимание на своего личного помощника. Ну, почти полностью. Часть её мыслей всё ещё оставалась у Того, Кого Нельзя Назвать. Она вонзила ногти в ладони, чтобы наказать себя.

Кайл посмотрел на тот самый блокнот, без которого она его никогда не видела. Тот, в котором он постоянно что-то записывал. Но он никогда не переворачивал страницу и у него не заканчивались чернила, так что было неясно, на что именно он смотрел. Эмбер всегда хотелось спросить, как блокнот с ручкой попали в загробную жизнь, но Кайл был болтливым. Она не знала, готова ли она к этому разговору. В основном потому, что он мог длиться часами.

— Ладно, — сказал он, указывая на… не знаю что. — Кроме миссис Родригес снизу, миссис Хармон позвонила и хочет экстренное чтение карт сегодня утром.

Под "позвонила" он подразумевал, что миссис Хармон оставила сообщение на автоответчике — древней штуке, которую Эмбер держала только для того, чтобы Кайл мог слушать входящие сообщения и сообщать ей, если что-то требует немедленного внимания.

Например, платящий клиент.

Эмбер постаралась не содрогнуться. У неё не получилось. Хотя миссис Хармон была её самым прибыльным клиентом после юридической фирмы "Бристол и Партнёры", эта женщина была чрезвычайно наивной. Её неоднократно обманывали многочисленные шарлатаны, и она сравнивала их предсказания с тем, что говорила Эмбер, сомневаясь в каждом её слове.

Особую ненависть, эмоцию, которую Эмбер редко испытывала, она питала к одному чудовищному персонажу по имени Старчайлд. Она думала отправить Кайла, чтобы тот её попугал, но шарлатанка использовала бы это лишь как уловку, чтобы привлечь больше клиентов. Она бы сказала, что с ней связались духи и она помогает одному из них пройти в свет. Она купалась бы во внимании, а, возможно, даже завела бы страницу на GoFundMe для семьи умершего. То есть для своей собственной выгоды.

Но хватит о ней. Сегодня новый день. Эмбер встряхнулась, выгоняя мысли, и быстро привела в порядок свою беспорядочную студию, собирая разбросанную одежду, выравнивая книги и неся пару чашек на кухню. Затем она обернулась, чтобы провести окончательный осмотр. Студия над её офисом была не особенно большой, но она была её, а это уже многое значило в Санта-Фе, Нью-Мексико. Она закрыла крышку термокружки и обернулась к Кайлу.

— Ладно, давай познакомимся с миссис Родригес, что скажешь?

Глава 2

Добро пожаловать в Мадрид

В Мадриде нет городских пьяниц.

Мы все пьем по очереди.

Приветственный знак

Это был риск — вернуться в Нью-Мексико после стольких лет, проведённых вдали, но демон, которого Квентин Резерфорд выслеживал, похоже, не особо об этом заботился.

Судя по новостям, свидетельствам очевидцев и компасу — оружию, которое ему дал страж

Ватикана — ублюдок, которого он преследовал уже месяц, устроил свою базу в маленьком городке Мадрид. Что было странно.

Этот город был местом силы. Он находился между Альбукерке и Санта-Фе, на дороге, известной как Туркезовый путь. Когда-то это был старый шахтёрский город, потом город-призрак, потом коммуна хиппи, а затем популярная арт-колония. Когда Квентин приехал, его кожа буквально дрожала от энергий, которые вились вокруг этого места. Как ветер перед песчаной бурей в пустыне — горячий и полный статического электричества.

Тем не менее, по последней информации, которую он получил, Эмбер была в Нью-Йорке. Она училась там, в престижном колледже под названием Васар. Квентин мало что знал о других колледжах, кроме того, в который он ходил целый год: Университет Галладета в Вашингтоне. Именно там начались все его проблемы.

В общем, все те же проблемы, но в один роковой уик-энд ситуация резко обострилась, и его жизнь уже никогда не была прежней. Его отношения с эльфийской королевой — так он ее назвал — тоже изменились навсегда. То, что он думал о ней каждый день, жаждал её каждый день, ничего не значило. Он причинил ей боль. Физическую.

Эмоциональную. Психологическую. Обратной дороги не было. И за все эти годы, во всех этих городах, в барах, среди женщин, он не встретил никого, кто бы сравниться с эфемерным существом по имени Эмбер Ковальски. Эфемерное. Это было его новое любимое слово. Он записал его в свой блокнот, как и все английские слова, которые хотел запомнить. Английский был раздражающим, неуклюжим и нелепым, но это слово звучало красиво. И знак для него был почти так же прекрасен, как и сама Эмбер. Подходящая дань уважения всему, чем она была. И всему, что она есть.

— Если ты не перестанешь думать о ней,